Тайны атомной подлодки К-27

Её создавали в Северодвинске, а похоронили у Новой Земли

В этом июне атомной подлодке К-27 исполнилось бы 65 лет. Впервые увидел её, когда ещё только начинал трудовую биографию электромонтажником СПО «Арктика». Особого значения тому не придал – стоит и стоит у причала старая подлодка, какие в ту пору, к слову, уже не были редкостью. И знать не знал, что за уникальный корабль тоскует на скрепах стальных швартовых. Узнал только много лет спустя, когда стал морским историком.

А в 90-х случай свёл меня с Геннадием Александровичем Петуховым, боцманом подлодки К-27, которому ещё и выпало хоронить её в Арктике. Признаться, не всякий в стальном корабле, как он, видит живое существо, как не всякий поймёт обстоятельства рождения, драматичной судьбы и трагедии этой атомной подлодки и её моряков. О Петухове этого не скажешь.

Аналог Sea Wolf

Так порой называли нашу подлодку К-27 специалисты-
атомщики, когда в конце пятидесятых взялись создавать её на Севмаше. Известный писатель-маринист Николай Черкашин в очерке о подлодке К-27, в общем-то, непростительно для моряка-подводника, называет её «Золотой рыбкой», путая с первой советской подлодкой проекта 661, которая создавалась с корпусом из титановых сплавов тоже в Северодвинске. Но К-27 строилась во-первых, несколькими годами раньше «Золотой рыбки» и второе – совсем по иному проекту – 645. А он тоже был уникальным, но в ином роде. Внешними очертаниями К-27 практически не отличалась от самых первых наших атомных кораблей проекта 627А, но в её двух реакторах использовался так называемый ЖМТ – жидкометаллический теплоноситель. Если проще: в системах парогенераторов атомохода циркулировала не вода, а расплавленная масса свинца и висмута.

В чём превосходство атомной лодки с реактором на ЖМТ над обычными атомоходами с водо-водяными реакторами? Учёные были убеждены, что для подлодок реактор с ЖМТ привлекателен по части компактности и низкого веса, быстрого набора мощности для маневрирования в боевых условиях, а также повышенной потенциальной безопасности реактора, в том числе и способность его самопроизвольно уменьшать мощность в аварийных ситуациях. На лодке 645 проекта это позволяло выиграть в узких пространствах подлодки, чтобы более компактно разместить ещё больше оборудования и аппаратуры, а также обезопасить моряков в случае аварий. Правда, были и проблемы, например, с базированием корабля, ведь на стоянках в базе требовалось неустанно следить за должной температурой теплоносителя.

Американцы в те годы тоже экспериментировали с лодочными реакторами с ЖМТ, и даже нас в том опережали. Их подлодку нарекли Sea Wolf, что в переводе на русский означает – «Морской волк». Выходит, советский проект 645, реализуемый в Северодвинске, явился аналогом американского «Морского волка».

С Ленинской премией

Лодку с ЖМТ проектировали в ЦКБ-16. Руководил работами конструктор А.К. Назаров. Рабочий проект его коллектив выдал в последние месяцы 1956 года. Впоследствии его разработчикам даже присудили Ленинскую премию. Взяв в работу «заказ» № 601, на Севмаше ответственным сдатчиком корабля назначили А.А. Овчинникова, сдаточным механиком И. Д. Осипова. К большому сожалению, всех их уже нет с нами и некому рассказать подробности перипетий состязания с американскими учёными и корабелами.

Лодку К-27 северодвинцы сдали флоту 30 октября 1963-го, и далее она ходила в моря по большей части, числясь опытовым кораблём. И ходила она, к сожалению, недолго – в её активе две боевых службы с походами на полную автономность. Первым командовал лодкой капитан I ранга И.И. Гуляев, которому за успешное освоение новой техники присвоили звание Героя Советского Союза. Лодке с ЖМТ придавалось особое значение.

А в мае 1968 года морякам поставили задачу вывести реакторы на полную мощь. Но командир БЧ-5 А.А. Иванов тогда посчитал, что корабль к походу не готов, поскольку уже требовалось провести регенерацию ЖМТ. Своё «особое мнение» он даже записал в бортовой журнал. По тем временам такой поступок требовал мужества. Но к мнению Иванова не прислушались, а в море случилась авария в реакторном отсеке. От радиационного удара переоблучился экипаж. К-27 вернулась на свою базу в Гремиху. Счётчики Гейгера зашкаливали даже на причале. Часть моряков погибла. Как боевая АПЛ, лодка уже не подлежала восстановлению. Свежие активные зоны её реакторов выгрузке не поддавались. Поэтому первый её контур залили фурфуролом, который, кристаллизуясь, становился чем-то наподобие гранита, а весь реакторный отсек заполнили битумом. Подлодку отбуксировали в Северодвинск, и её стоянку здесь обеспечивал уже сокращённый почти в три раза экипаж. Но, как и на любом корабле с Военно-морским флагом, на К-27 неслась вахта. Необитаемым являлся лишь реакторный отсек.

Залив Степового

В 2013-м состоялся один из моих памятных вояжей на Новую Землю. В Белушьей Губе, а это своеобычная «столица» архипелага, два кладбища. Одно называют старым, оно близко к морю, у прибрежья бухты. На нём, слышал такое – давным-давно было ненецкое капище, а потом уже его стали использовать как христианский погост. Мы туда съездили вначале, потом уже отправились на новое кладбище – оно и дальше, и в другой стороне от посёлка, ближе к тундре. Отсюда на горизонте Карской стороны синеют ломкие отроги. На них не слежался прошлогодний снег, а ближе к нам – под робким солнышком тёмно-жёлтые волнистые холмы с бурыми пятнами тундры. Облака над ними спокойно лежали вытянутыми клочками ваты. Будто неживая, стыла синь дальних озёрец. Всё просто, как на бесхитростных рисунках Тыко Вылки. Тихо, почти безмятежно. Покой объял закрытые острова. И только загадочные радуги нежданно расцвечивали дальние дали. Как раз в той стороне – залив Степового, где было устроено одно из кладбищ радиоактивных отходов.

Залив относительно узок и неглубок, врезается в восточный берег Новой Земли по 72-й широте. С покатого прибрежья типичная тундра плавно устремляется вверх на сопки. Самая высокая из них – 341 метр. Ещё из приметного: речка, сбегающая в залив на западе, а на востоке – два солёных, затопляемых морским приливом озерка. И на самом входе в залив крошечный островок Наковальня, верх его и в самом деле напоминает опору для ковки металла.

Подводный могильник существует здесь с тех пор, как бытовала практика топить радиоактивные отходы в океане. Поступали так все страны, имевшие ядерные производства. Из того, что ныне покоится на дне залива, давно уже не делают тайны. Говорят о двух тысячах контейнеров с твёрдыми радиоактивными отходами, но особая речь об аварийной подлодке К-27, которую уложили на грунт залива целиком.

Об этом я узнал случайно, просматривая экологические справочники, которые в 90-х издавала Bellona и её российские аналоги.

«Заступил на службу»

Столь же случайным оказалось и моё знакомство с последним боцманом К-27. Геннадий Александрович Петухов больше двадцати лет, как вышел на пенсию и работал в Северодвинском драмтеатре инструктором пожарной безопасности. Впрочем, сказать «работал» не совсем верно. Помнится, всякий раз он начинал своё дежурство непременной фразой: «Заступил на службу». Звучало это, разумеется, в шутку, но и с уловимой интонацией бывшего военного человека. Флотская выправка в Геннадии Александровиче угадывалась безошибочно, про себя я это сразу отметил: строгая струнка, аккуратист, любит порядок, наверняка всерьёз занимался спортом. Но спросить его про воинскую службу повода долго не было. А не спросил бы однажды, так скромный Геннадий Александрович мог и не придать никакого значения своему морскому прошлому.

Из всех кораблей, на которых довелось служить Петухову, самым известным на флоте как раз оказалась подлодка К-27. Впервые он увидел её, когда командовал рейдовым минным тральщиком. Базировался он в Северодвинске, и у причала, где тральщик обычно швартовался, стояла атомная К-27 – мощный и красивый корпус. Всех и каждого из её тогдашних моряков Геннадий Александрович знал. Будничные корабельные дела «по портовому соседству» сводили Петухова с ними часто. Командир подлодки капитан I ранга Геннадий Гелиадорович Новицкий, слывший большим умницей, в 1975-м, когда тральщик мичмана Петухова «отслужил» своё, взял его боцманом, старшиной рулевых и сигнальщиков уже неходовой лодки.

Все, кто бывал на лодке К-27 того времени, впоследствии рассказывали мне: «В отсеках её поддерживался идеальный порядок». Помнится, так и говорили: «Палубы выдраены под домашние тапочки, а поручни – под белые перчатки». А кто за чистоту и опрятность на корабле первый ответчик? Боцман! Боцман Петухов своё дело знал!

В главном штабе флота К-27 уже не числили и вообще как-то скоро о ней забыли. Но однажды приехал в Северодвинск главком Сергей Горшков, вышел на причал, осмотрелся и очень удивился: «Как, она всё ещё тут?!»

В последний поход

– В последний поход подлодку тщательно готовили – рассказывал мне Геннадий Александрович. – Море редко кого балует, и главным было обеспечить непотопляемость корпуса. Поэтому всё точно рассчитали, а для пущей плавучести несколько балластных цистерн корабля даже заполнили «пенопластовыми шариками». В аварийной группе К-27 пошли тринадцать человек: командир – Алексей Анатольевич Иванов, тот самый принципиальный офицер со своим «особым мнением», три матроса-срочника, остальные – мичманы. Митингов не устраивали и обошлись без прощаний на причале. Был сентябрь 1981-го…

К месту шли около трёх суток. Прибыли. Карское море: серый день, стылая вода. В заливе Степового стали на точку. Эхолот отбивал 33 метра. По рекомендациям МАГАТЭ аварийные реакторы надлежало топить на глубине не менее 4000 метров. Но кто тогда слушал МАГАТЭ?

Лодка не хотела умирать. В её корпус впустили студёное море, первые отсеки и центральный горькую воду брали быстрее, чем кормовые, и обречённая подлодка хотя и погрузилась, но лишь упёршись носом в дно.

– Корма с рулями и стабилизаторами оставалась на поверхности, – объяснил Геннадий Александрович. – Решили, было, сделать вырез в корпусе. С буксира на лодку спрыгнул матрос с газовым резаком. Но тут заметили, воздух всё же стравливается. И резать не стали…

Неверно описывают последние минуты атомной подлодки К-27 и писатель-маринист Черкашин, и мемуарист адмирал Мормуль: никто тогда корпус лодки в районе балластной цистерны форштевнем буксира не бил, да и невозможно форштевнем пробить такую сталь.

– Дело было так, – продолжил Геннадий Александрович. – Оба буксира зашли с её кормы и разом навалились на стабилизаторы, жиманули, вот тогда она и ушла, наконец, под воду. Последний раз и навечно…

Настроение у всех было соответственное, будто на похоронах. Мужики, кто с первого дня на К-27 служил, мрачно вслух, мол, не помешало бы выпить за её службу и за её покой. А мне 10 сентября день рождения, и я в рейс бутылку коньяка взял. Вот тогда она и пригодилась…

Вернулись в Северодвинск. Командир Беломорской базы Леонид Михайлович Сальников перед строем на плацу объявил: «Задача выполнена. Подлодка отбуксирована и затоплена в заданном районе Баренцева моря». Вообще-то, залив Степового в Карском море. Но не ошибся адмирал и не оговорился: место затопления лодки К-27 держали в секрете, даже от своих.

Только несколько лет спустя, уже в крикливые времена перестройки, Геннадий Александрович прочёл в одной из газет статью об экологии Севера. Там же приводились точные координаты захоронения его корабля – 72 градуса 31` 25” северной широты, 55 градусов 30` 25” восточной долготы. Последний экипаж К-27 расформировали, моряков перевели на другие корабли. Петухов дослуживал свой срок на других атомных лодках, которые стояли в Северодвинске.

Строгого инструктора Петухова в Северодвинском драмтеатре долгое время вспоминали добрым словом, и, кстати, так вышло, что штатные аншлаги «Ответственный за пожарную безопасность – Г.А. Петухов» в помещениях театра ещё долго сохранялись после того, как он окончательно ушёл на пенсию. Об очень многом и примечательном из морской службы Геннадия Александровича, как выяснилось, в коллективе театра даже и не подозревали.

Загрязнений нет

В отчёте совместной российско-норвежской экспедиции 2012 года на научно-исследовательском судне «Иван Петров», ходившей в заливе Степового в октябре того же года, сказано буквально следующее: «Уровень загрязнений гамма-излучающими радионуклидами в заливе в целом низкий. С помощью телеуправляемого подводного аппарата обследованы затопленные объекты. Повреждений контейнеров не наблюдалось. Утечек радиоактивных веществ из АПЛ К-27 нет. Лодка лежит на ровном киле и не покрыта слоем донных отложений. Коррозии лёгкого корпуса не наблюдается. Отсутствуют ряд люков на лёгком корпусе. Палуба покрыта слоем ила 3-5 сантиметров. На корпусе АПЛ наблюдаются бентические организмы».

* * *

Осенью залив Степового не знает покоя, волны бегут по нему без устали, короткие и злые. Чешуйки пенных гребешков густо разбросаны по серо-зелёной воде. Море, прижатое небом, тускнеет холодно и мрачно. И никакого намёка на затишье, хотя мир отчего-то и стал почти беззвучным. Молчит залив, даже на берегу едва шелестит накат, бросает на гальку клочья пены, столь похожие на сахарную вату. Смолк и гомон птиц на ближних скалах. А дальше на север – безучастные бурые сопки тундры. Равнодушное небо над всем. В такие часы становится тревожно от неясных ожиданий или даже предчувствий. Будто осторожно прикоснулся к леденящей тайне, которая известна немногим…

Олег ХИМАНЫЧ, морской историк

Администратор

See author's posts